Читаем без скачивания Стон березы [сборник] - Самсон Агаджанян

— Вам кого?

— Мама, — тихо произнесла она.

— Вы ошиблись, — холодно сказала свекровь и закрыла дверь.

Наташа долго стояла перед закрытой дверью, ей не хотелось верить услышанному. Ей показалось, что у свекрови был какой-то странный взгляд. «О Господи, неужели она помешалась?» — испуганно подумала она и вновь надавила на кнопку. Но дверь Ольга Викторовна не открыла. Наташа собралась уходить, когда ее взгляд остановился на двери соседки. Она подошла и надавила на кнопку. В проеме двери показалась голова соседки. Та, увидев Наташу, попыталась улыбнуться.

— Здравствуйте, Наталья Дмитриевна! Вы приехали?

— Скажите, что я вам плохого сделала? Почему вы наговаривали на меня Ольге Викторовне?

— Вы меня обижаете. Ничего плохого про вас я не говорила. Просто сказала ей, что к вам какой-то военный приходил…

Наташа, не слушая ее, повернулась и стала спускаться по лестнице вниз. На улице она посмотрела на окна, увидела тень. Ольга Викторовна хотела открыть окно, крикнуть, чтобы Наташа вернулась, но злая сила удерживала ее, и чем дальше удалялась Наташа, тем сильнее ощущала она, что из жизни ее уходит последний человек, который связывал с сыном и внуком.

Наташа словно почувствовала на себе ее взгляд. Она не выдержала, повернулась, но Ольги Викторовны в окне уже не было.

Дома Наташа не находила себе места. Включила телевизор, но и он не помог. Хотела пойти к соседке, но передумала. Она подошла к серванту, из бара достала бутылку коньяку, налила полный бокал, взглянула на фотографии мужа и сына.

— Зачем вы одну меня оставили?

Молча выпила до дна и со всего размаха бросила бокал на пол. Раздался звон разбитого хрусталя. Она опустилась в кресло и по-детски жалобно заплакала. Потом вдруг почувствовала странное облегчение. Голова кружилась. Впервые после их гибели она не думала о них. Она встала, вновь взяла бутылку коньяка. Налив и выпив, хотела поставить бутылку в бар, но передумала, пошла на кухню. Нарезав колбасу и хлеб, села за стол. Впервые ощутила, что чертовски голодна. Закончив ужин, пошла в зал, включила телевизор. На экране выступал Ельцин. Она попыталась вникнуть в его речь, ко ее клонило ко сну. Незаметно для себя она заснула крепким сном и проснулась только к обеду. «В больницу опаздываю!» — молнией пронеслось в голове. Она вскочила и стала одеваться. Когда вошла в отдел кадров, женщина встретила ее словами:

— С вами хочет поговорить главврач Петров Александр Александрович. Он вас с утра ждет.

За большим полированным столом сидел представительный мужчина. Увидев ее, он встал и пригласил сесть. В руках он держал ее заявление. Он стал говорить о проблемах больницы, об утечке кадров. Наташа молча слушала его, опустив глаза, а когда подняла их, то сразу встретила его жадный взгляд. «Бабник», — подумала она. А главврач уже не в силах был оторвать взгляд от ее груди. Она сидела рядом с ним, и ее полуобнаженные полные груди сводили его с ума. Вдруг в голове у нее мелькнула озорная мысль: что если совсем обнажить грудь, чтобы он полюбовался ею? От этой мысли ей стало смешно, и она улыбнулась. Главврач это понял по-своему, и, не задумываясь, театрально отклонив голову назад, подписал ее заявление.

— Я думаю, что начало вашей трудовой деятельности в нашей больнице мы должны отметить. Как вы на это смотрите?

— Положительно, — поднимаясь из-за стола, спокойно ответила она. — До свидания.

В ответ он жадно посмотрел на ее покачивающиеся бедра. Когда она вышла, он глубоко вздохнул и языком провел по высохшим губам. «Чертовски хороша, — подумал он. — От ее фигуры с ума можно сойти». Из анкетных данных он уже знал, что она одинока. Мысленно строя планы насчет нее, самодовольно улыбаясь, он поднялся с кресла и, мурлыча какую-то песенку, вышел из кабинета.

Каждое воскресенье Наташа ездила на кладбище. Она приводила в порядок могилу мужа и сына, а после садилась рядом и долгими часами смотрела на их фотографии. Самым тяжелым для нее было время, когда она приходила домой. Ни телевизор, ни чтение не могли развеять тоску. Ночь для нее становилась кошмаром, и только с рассветом восстанавливалось душевное равновесие. На работу она шла как на спасение от невыносимой тоски.

Наташа давно заметила, что главврач больницы неравнодушен к ней, но вела себя так, как будто ее это не касалось. Она сидела у себя в кабинете, когда вошел главврач. Улыбаясь, он протянул ей букет цветов и коробку французских духов. Она вопросительно-строго посмотрела на него.

— Наталья Дмитриевна, у вас же сегодня день рождения! Решил первым вас поздравить.

Он подошел, положил перед ней цветы, взял ее руку и прикоснулся губами. Он долго не хотел отрываться от руки, Наташа вежливо отняла ее.

— Если не секрет, как вы проведете сегодня ваш день рождения?

— Дома, одна.

— И вам не будет скучно одной?

— Вы хотите составить мне компанию?

— Вы угадали мои мысли.

— А как на это посмотрит ваша супруга?

— Пусть это вас не беспокоит, она в санатории.

— Сожалею, но из этого ничего не выйдет. Я буду одна. В своем доме гостей не принимаю.

— Мы можем это отметить в ресторане.

Наташа отрицательно покачала головой.

— Наталья Дмитриевна, у вас сегодня такой замечательный день. Неужели вы не захотите ничем отметить его?

— Да, именно так.

— И все-таки вы подумайте над моим предложением. После работы я зайду за ответом.

— Не утруждайте себя, я уже сказала «нет».

— Наталья Дмитриевна, я…

Он не успел договорить. Дверь распахнулась, на пороге с цветами и шампанским, хором скандируя «С днем рождения!», стояла группа врачей-женщин. Увидев главврача, они смущенно замолчали. Петров, чтобы разрядить обстановку, весело произнес:

— Вы опоздали, я первый поздравил. Не буду вам мешать, я ухожу.

— Александр Александрович, останьтесь с нами, шампанского выпьем…

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня дела, всего вам хорошего, Наталья Дмитриевна.

Когда он вышел, женщины стали тепло поздравлять именинницу. Наташа была настолько тронута, что не выдержала и заплакала. В больнице она работала всего два месяца, но за это время успела у медперсонала снискать уважение. Спустя немного времени в кабинет вошли еще четверо врачей-мужчин. Один из них, бородач крупного телосложения, выпятив богатырскую грудь вперед, зычным голосом произнес:

— Дорогая, всеми уважаемая Наталья Дмитриевна! От имени всех мужчин нашей славной больницы, и, особенно, лично от меня…

— Олег Семенович, мы так не договаривались. Почему лично от тебя? — делая вид, что возмущен таким началом, спросил рядом стоящий с ним худощавый врач.

— Сергей Викторович, прошу не мешать, — толкнув его локтем, произнес оратор. — Я…

Он остановился на полуслове, словно забыв, что дальше должен был говорить. Сергей Викторович рассмеялся.

— Я же говорил тебе, что надо речь на бумаге изложить. Что влюбленно смотришь на нее? Виктория, ты посмотри на своего мужа! Он дар речи потерял.

— Я сказал тебе: не мешай, — рукой отодвигая его от себя, прогудел бородач. — Дорогая Наталья Дмитриевна…

— Это мы уже слышали, — вновь подколол Сергей Викторович.

Олег Семенович повернулся к нему.

— Еще одно слово — выставлю за дверь.

Тот, улыбаясь, сделав кроткое выражение лица, в знак согласия поднял руки вверх и, прикрыв глаза, стал ^дать, когда его коллега закончит свою речь. Но женщины не дали ему договорить. Весело смеясь, они забрали у них пакеты с продуктами. В считанные минуты стол был накрыт.

В конце рабочего дня раздался звонок. Наташа подняла трубку.

— Слушаю вас.

— Наталья Дмитриевна, это я, Петров. Как насчет моего предложения?

Некоторое время она молчала, обдумывая, как бы поделикатнее ответить отказом.

— Наталья Дмитриевна, вы меня слышите?

— Да, слышу. Александр Александрович, я не могу и не хочу. Вы это должны понять.

Не дожидаясь его реакции, она положила трубку, быстро вскочила, на ходу надевая кожаное пальто, вышла из кабинета. На улице остановила такси и поехала на кладбище. Она села на лавочку и грустно посмотрела на фотографии в мраморных плитах.

— Мои дорогие! У меня сегодня день рождения. Вы не забыли поздравить меня?

Словно живые, они смотрели на нее. Она сидела долго и не заметила, как нс дошел ночной сторож.

— Гражданочка, пора домой идти.

Приподняв голову, она посмотрела на него.

— Почему так жестоко устроен мир?

Сторож ничего не ответил, лишь неопределенно пожал плечами.

Домой она пришла поздно. Не успела принять душ, как раздался звонок. Накинув на себя халат, на цыпочках подошла к двери и заглянула в глазок. Перед дверью стоял главврач Петров. Осторожно отступая назад, она ушла в спальню. Несколько раз прозвенел звонок, потом раздался стук. С каменным выражением лица она смотрела на себя в зеркало.